Биография
Дмитрий Александров родился 7 июля 1981 года в семье учёных. Его отец всю жизнь посвятил физике, занимался наукой и преподавал в одном из московских университетов. Мать, инженер по образованию, работала конструктором в закрытом НИИ. В доме была огромная библиотека, и мальчик не испытывал недостатка в литературе. В юношеские годы его любимыми писателями становились А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, И.А. Ефремов, Д. Лондон.
Учёба давалась Дмитрию легко. Вот что он рассказывает о том времени:
Любимые предметы? Я не думаю, что таковые были. Любимые и нелюбимые учителя, как у каждого из нас, - пожалуй. С литературой складывалось сложнее всего: в детстве я проводил строгую границу между теми писателями, которые мне нравились, и теми, которые вызывали хотя бы малое отторжение. Таких я терпеть не мог и по возможности избегал их читать. Когда же требовалось писать сочинение по какому-нибудь Островскому (А.Н. Островский. - Прим. инт.), я безо всякой осторожности предавался критике (местами, возможно, справедливой, хотя по большей части довольно незрелой). Преподаватель литературы к сторонникам свободомыслия не относилась, поэтому обыкновенно я получал "четвёрки" за содержание, и, сравнив свой текст с сочинениями "лоялистов" и находя его более взрослым, оригинальным, разумеется, негодовал. В какой-то мере желание доказать несправедливость этих "четвёрок" снабжало меня энергией для изучения литературы и развития собственного языка мысли.
Дмитрий поступает на кафедру робототехники Московского Энергетического Института. Вместе с командой университета он участвует в первых соревнованиях мобильных роботов. Студенческая команда становится основой созданного Дмитрием кружка любителей научной фантастики. Участники обсуждают новинки, делятся своими взглядами на будущее человечества, разговаривают о выгодах и опасностях таких технологий, как клонирование, искусственный интеллект. В память о кружке Дмитрий позже назовёт свою официальную группу ВК "ДАФ16".
На старших курсах я увлёкся Толстым и Достоевским. Я сравнивал, выписывал рядом предложения и большие фрагменты текста... Честно говоря, у меня не было конкретного плана или задачи. Мне просто нравилось это занятие, нравилось во втором часу ночи сказать самому себе: "А Фёдор Михайлович выразил бы так!" Разумеется, считать, что мы можем угадать мысли таких людей - наивное заблуждение.
Позже я читал Достоевского на японском. Достоевского очень любят в Японии. Это практически обязательный ориентир для всякого порядочного писателя. Но как это часто бывает с японцами, они понимают Достоевского не так широко. Общечеловеческое сокращается до личного, философия персонажа остаётся его, персонажа, внутренним делом, которое не касается читателя - таким может быть действие внутренней самозащиты японца. Так или иначе, её элементы проникают в переводы.
На университетские годы приходятся успехи в спорте и увлечение одиночными путешествиями, что, впрочем, не мешает отличной учёбе:
Я всегда любил ходить по лесу один. Север, Юг, Урал, Зауралье... Иногда это были походы на пару ночей, иногда дальше и дольше. Позже я жил по нескольку месяцев в охотничьей избе или рыбацком домике на берегу озера. В этом возрасте людям интересно испытывать себя или проверять на себе то, о чём нравится читать. Виноват был Джек Лондон! (смеётся). Я не вёл дневников, но могу вспомнить каждый день тех путешествий в подробностях. Да, могу вспомнить, как сосновая иголка упала в чай и как она кружилась в нём; вспомнить, какая птица пролетела таким-то утром, и чем пахло озеро после грозы. А теоремы из учебников подзабылись. Знаете, почему? К теоремам всегда можно вернуться, прочесть снова.
С отличием окончив университет, Дмитрий устраивается работать дизайнером в крупное издательство, занимается векторной графикой, шрифтами, применяет навыки конструирования для создания бумажной упаковки.
Однажды меня попросили нарисовать схему игрушки из бумаги: вырезаешь, складываешь, склеиваешь... Дракончик. Всем понравилось. Так я попал в детскую полиграфию, где занимался для разных изданий подобными игрушками. Мы сделали их много десятков, может быть, сотни.
Дмитрий свободно владеет японским языком, работал переводчиком, отвечал за деловую переписку в крупной организации. В конце 2010-х годов он ведёт в японоязычной части Интернета работу по популяризации истории и культуры России, участвует в создании документальных фильмов, посвящённых Царицыно, Коломенскому, Санкт-Петербургу, Екатеринбургу, занимается проблемами малых народов Дальнего Востока.
Японская литература слишком своеобразна; для перевода она не так трудна, как принято считать, однако языковые нюансы, многозначность, аллегории делают её несколько сложной для понимания. Настоящая японская литература - это Ясунари Кавабата, Рюноскэ Акутагава. Популярный повсюду Мураками (Харуки Мураками. - Прим. инт.) - это не японская литература, ни в коем случае. Мураками бы не существовало, если бы не существовало Запада. Кавабата и Акутагава остались бы самими собою.
С автором беседовал М.Г. Примечания интервьюера помечены в тексте "Прим. инт.".
